Автор стихотворений — Ёлиса
Засадный пост
Ополченца-малолетку
Зубры не берут в разведку.
Вроде парень не зараза,
Вроде наш и вроде тот,
И с четвертого он раза
Собирает пулемет.
Носом тыканная стенка,
Где сменяются посты,
В кафель ранена коленка
При наведении чистоты…
А еще узнал недавно,
Что в 15 лет пацан
Был к Георгию представлен
И в Славянске воевал.
Наш спросил из интереса,
Да уж после не забыл:
Всей улиткой АГС-а
Этот парень танк подбил.
До чего ж ему досадно,
Что в 18 взрослых лет
Охранять забор поставлен
Яму и двойной клозет.
*****
Ношу ли я одноточку,
Топчу ли клаву руками,
А остаются строчки
И файлики со стихами.
Из-за забора вижу
Я половину вида.
В чем ты, мое призванье?
В чем ты, моя планида?
Бьют по вокзалу Грады,
Льют по июлю грозы –
Все мы себе не рады,
Всё есть одни вопросы…
*****
Ночь тиха.
Лирическая нота.
Лай собак…
Работа пулемета.
Трассера я вижу иногда,
И несбитая дрожит звезда.
****
Подражание Рубцову
Мы будим сидящий неделю без света Текстильщик
Движком непонятной породы машины своей.
И коль командир у нас с ником Могильщик,
То ниндзя мы или зомби, но явно не из людей.
Мы, в принципе, просто развозим поесть в потаенные,
Сокрытые тайной военною местности.
Мы переместимся присыпанными микрорайонами
С отчетливым запахом гари и неизвестности.
Потом мы приблизимся ночью к зеленке
Дадим дальний свет мы и будем тихонько ползти,
И пятиться будет заранее и удаленно
Вселенское зло, что исконно с начала пути.
Мы выйдем в патруль необычный от века до века,
И в трепет впадет очумелый от пива злодей,
Поскольку нет зверя в районе страшней человека,
Но нету и лучше любого из братьев-людей.
Мне явится город – без света, но из силуэтов.
Под нами пластами все древние джунгли земли.
Их в уголь сожгло озверевшее южное лето,
А, может, мы сами вокруг все живое сожгли.
И только простреленный старый афганец- десантник
Прочтет по листку удивленным братишкам своим,
Что ночью по городу несся какой-то неведомый всадник,
Кварталы будил и развеивал армии в дым…
*****
Дождь идет. Идет обстрел.
В небе вспышками зарницы.
Наш поселок вроде цел.
… Если были б половицы,
Ими б кто-нибудь скрипел.
пищит. Не слышен гром.
Артиллерии работа
Грозы с высоты пролета
Распугала все кругом.
Дождь идет. Идет обстрел.
Наш поселок вроде цел.
Дождь идет. Идет беда.
И летит с противным свистом
рукотворная звезда.
Люди ходят. Дождь идет.
Смерть деленьям угломера
задала обратный счет.
Пляшет пыль в столбе из света,
Все взлетает, как во сне…
Кто б закончил это лето
Хоть бы к будущей весне…
*****
То ли сумятица, то ли недокормица,
То ли меняются фазы луны,
То ли снова погода портится.
То ли просто к бою готовятся
Нечужие мне пацаны.
Кто не стал бесприютным беженцем,
Кто природе мужской верны,
Да с оружием не замедлятся,
Да в подсолнухах не заснежатся,
Да будут благословлены.
*****
Здравствуй, моя болдинская осень!
Ничего, что ты почти зима?
Комплекс Точку-У на город сбросил,
И молчат безглазые дома.
Вот такая лирика в ударе…
Кстати, вот опять… Ударил Град?
Или это самоходки в паре?
Или все совместно и подряд?
*****
…Жизнь идет. Скажите мне на милость,
Чтобы дальше мне в ночи спалось, –
Это мне сейчас к дождю приснилось
Или все по-новой началось?
*****
Лишь только мы, команда Ноя
Глядим во тьму, беды полну,
Как человечество иное
Идет ко дну, идет ко дну.
Лишь только мы, команда Лота
Идем по огненным камням,
Не оглянуться – вот забота,
Иначе камнем станешь сам.
…А ведь так тянет оглянуться,
А ведь так хочется вернуться
К тем, незатопленным садам…
*****
В темноте, тишине и покое
Вечер начат. Конца ему нет.
Прилетело злосчастье лихое,
Разбомбило на улице свет.
Здравствуй, здравствуй, лучина уюта,
Бесконечный поток кружевной.
Я бы вышила знамя кому-то,
Да никто не торопится в бой.
Я бы вышила хоть бы платочек,
Чтоб его дорогому отдать.
Выйди во поле чисто, милочек, –
Разогнать супостатову рать.
Только сядет за горочку солнце –
Снова станут стрелять и лупить…
Но, одаренный, он не вернется,
Да и некому вроде дарить.
Где-то ходит, живой и счастливый, –
От меня его Бог уберег.
Или кто-то, такой же глазливый,
Подарил ему раньше платок…
*****
Никого не боюсь,
Никакой рукотворной стихии.
Нет страшнее стихии,
чем просто другой человек.
Я писала стихи.
А потом меня просто убили…
В людях, в нас измеряется время и век.
В людях или поступках?
Ничего уже больше не надо,
Чем дожить до конца
этой жуткой, железной зимы.
Только хлеба
У неба
Как причастья, просили взаймы.
Каждый раз я стою,
Как лицом к палачу,
С этим с неба слетающим адом.
Я в себе человека
Сохранить и оставить хочу.
*****
Рубка дров.
Идут морозы,
И они весьма серьëзны.
Я дрова те собирала по двору.
Тайный свиток развернула –
Им в подкорку заглянула,
А точнее – под кору.
Без пути, по вдохновенью,
Тайно, изнутри растенья
Так красиво шел-гулял
Шестиног и многоследец,
Шел какой-то короедец
И какие-то узоры
на изнанке оставлял.
Что хотел сказать – не знаю,
Тот язык – какого края?
Почему писал с изнанки, не открыв лица?
Я загадку не решила –
Ею печку растопила…
И теперь у этой сказки
нет развязки и конца.
…Классик в книге неприятной
Обещал неоднократно
Нам, что рукописи не горят.
Но собранье книг восточных,
Как посланье древоточца,
Загорелось так же точно,
Как какой-нибудь простой с дровами склад…
*****
Неуютность, бодрость и походность,
И к чему-то с боем переходность,
Молодые лица у ребят.
Те, кто собран у краюхи хлеба
Под периной пасмурного неба, –
Обязательно и прав и свят.
Наворотим мы с таким настроем,
Мы чего тут только не настроим,
Кранами раздвинем облака.
Ощущение такого братства!
Вот не растерять, не разбежаться б…
А пока что гибкая строка
Легче, чем полет у мотылька.
Мы, конечно, многое забудем –
Но всегда мы возвращаться будем
С благодарностью к знакомым людям
К той минуте каждой этих дней…
Костерок мы носим возле сердца…
Дай, братишка, чайнику нагреться.
Пусть огонь пылает всë сильней.
*****
Выйду на крыльцо послушать, хорошо ль в моем дому.
Звук от дальнего разрыва неизвестно по кому.
Раньше было больше лая, а теперь хозяев нет…
Времена не выбирают – только гасят в доме свет.
Ночь тиха. Луна сияет. Звездный атлас весь раскрыт.
Времена не выбирают, просто каждый их творит.
Я давно уж не в покое, не в своем живу дому.
Я такое время строю… Но отдам его – кому?
Но Себе Господь остаток небольшой, да уберег.
Над поселком многократно поднимается дымок.
Я найду и в лунном свете, а тем паче – в свете дня
Тех, кто на призыв ответит, место в строе заприметит –
если вдруг убьют меня.
*****
Караваджио. Резкие тени,
Драматизм обнаженных основ.
Компромиссов и полутонов
Нету, по определенью,
Меж добром потрясенным и злом.
Вот отсчет от последнего чуда –
Маски сброшены, выбор всерьëз.
То ли ты – как сторонник Иуды,
То ли рядом с тобою Христос.
И уже так немного осталось
До крушения вечного зла…
…Мироносицы книзу спускались,
И дорога видна им была.
Освещали им факелы лица…
Отступала от них темнота.
Лишь узнать, что гробница пуста,
И уже Воскресенью Христа
Наступило мгновение сбыться…
*****
Попустило, прошло, миновало,
Выживание стало житьем.
Жизнь выкарабкивается из подвала,
Пробивается сквозь небытие.
Жизнь находит любые лазейки,
Проступает, как надпись в пыли…
Вот на солнце пригрелись котейки,
И быльë прорастет из земли.
Мы с тобою несемся на свете,
Под обстрелов тревожную дрожь…
Что, не знаю, – но мне ты ответишь,
Как, не знаю, меня ты найдешь
Я дверь не закрывала, выходя,
Я вслушивалась, недоумевая…
Да это просто, просто шум дождя!
Такое, выясняется, бывает.
Теперь мы можем слушать, слушать ветер,
Как он шумит и ходит на посту,
Как он не спит. Мы вместе с ним в ответе,
Чтобы никто не лез на «высоту».
Ворчливый сторож ломится в ворота,
За воротник ползет возле ушей…
Есть в мире звуки, кроме миномета…
Какое это счастье – писк мышей!
Быть может, от бомбежек отходя,
Уже смирившись, будто так и надо,
Мы за полночь услышим шум дождя,
А не звучание ночного града.
И ты опять по улицам пройдешь,
Не веря, что нас больше не взрывают…
Да, это просто дождь. Обычный дождь.
Такое, выясняется, бывает
*****
Вот земля обнажила
И воронки, и раны…
Но с высокой Могилы
Видно дальние страны…
Что разбилось – разбилось.
Как ты склеишь страну?
И на дно опустилось
То, что тянет ко дну.
…А пока что ни вечер –
Ветер голову кружит,
И обнимет за плечи
Та, с кем до смерти дружен.
Мы срастемся сердцами,
Мы сплетемся ветвями,
И над новыми днями
Будет новое знамя.