Русанов Владислав

* * *
Поэт в России все еще поэт.
Агиткою не опошлив искусства,
По-прежнему он будит лирой чувства
И эти чувства дарят людям свет.

Поэт не должен мчаться пред полком,
Кричать «Ура!», ввязаться первым в схватку.
Он здесь, в строю, шинель собравши в скатку.
Среди людей. С таким же вещмешком.
Но, коль свинцовый дождь к земле прижмет,
Поэт, не унижаясь до плаката,
Тихонько скажет: «Вашу мать, ребята…»
И взвод шагнет за ним под пулемет.

2001

* * *
Нет ни эллина, ни иудея,
а дороги к храму отмощены
черепами. Воскликнешь «Где я?!»
пред ощеренной пастью площади.
Свет фальшфайера. Вонью тленною
растекается ненависть-сукровица.
С перебитыми вдрызг коленами,
ты опять не поспеешь к заутренней.
Перерезанным воешь горлом ты,
хрипло булькаешь чёрными сгустками,
нет дороги тропою торною,
только стёжкой кривой да узкою.
Ныне судьбы чертой означены
и осколком навылет ранены.
То ли тёткою, то ли мачехой
крест пропившая мне Украина.
Лебезит кнутом, лупит пряником,
дланью щедрой дарует отметины.
То ли пасынки, то ли племянники,
заслоняемся тыном плетенным
из упрямства да из отчаяния,
круг рисуем со странными знаками.
Пропоют ли мне величальную
или в яму кинут собакою?

2015

ОХОТА НА ДОНБАСС

Ты как загнанный зверь. Дыбом шерсть на хребте.
А вокруг — запах пороха, крики и сталь.
Ты — не тот. И вокруг всё не так и не те.
Россиянам — хохол, Украине — москаль.

Погляди, как у стаи редеют ряды
Пули злы, и волчицы теряют волчат.
Кто отравы глотнул, кто в капкан угодил,
Кто на колья с обрыва шагнул сгоряча.

Дышат в спину враги, шавки тявкают зло,
И ползёт шепоток, словно пал по жнивью:
«Кровопийца, убийство — твоё ремесло…»
Отступить и под нож бросить совесть свою?

Ты на брюхе ползёшь, ты оскалил клыки,
В безысходности лижешь промёрзший песок.
Прочь бы землю толкнуть и махнуть за флажки.
Там найдёшь конуру, будет мяса кусок…

Сталью лязгнули зубы, и снова во тьму.
Честь и совесть не чих, только их выбирай.
Знает стая и знает вожак, что тому,
Кто предал свой народ, путь закрыт в Волчий Рай.

2015

ДОНБАССКАЯ…

Кресты кружатся воронья на небе белом.
Зафевралело в сентябре, зафевралело.
В разнос кибитку жизни мчит шальная кляча,
А небо плачет на ветру, а небо плачет.
Листает залп за разом раз судьбы тетради,
Ложатся «грады» у двора, ложатся «грады».
И ты летишь к земле ничком, лютуют мрази.
Из князей в грязь, упав щекой, от князей к грязи.
Выводит мины хвостовик шальное соло,
Шипит осколок в колее, шипит осколок.
Побрал бы чёрт и этот дождь, и эту осень,
И вдруг проносит артобстрел, и вдруг проносит.
А ты лежишь, обняв Донбасс, — пошире руки!
Такая штука эта жизнь, такая штука…

2015

ГОРОД

Уходит всё — виденья, знаки, сроки,
Стихи от первой до последней буквы.
Шуршит пергамент в горле, вязнут строки
И рифмы на зубах скрипучей клюквой.

Тень с запада зовёт, играет, манит
Похлёбкой за уступку первородства.
С натугой тянет скаредные длани
К востоку. Залп. И пала тьма на Город.

Но Город жив и вопреки наветам
Восстанет, смерть поправ, неопалимый.
Чем гуще мрак, тем ближе час рассвета.
И знай — с востока свет, с востока силы!

2015

* * *
Увечен проклятый закат
И смолкли праведные гимны.
Тысячезвучьем бьёт набат
В стране, поверженной в руину.

Всё поглотит в один присест
Тьмопастно порожденье смерти
И Бог Наживы, Жёлтый Бес,
Ведёт под ручку Эль-Муэрто

Туда, где флигель-адъютант
Напялил каску генерала,
Туда, где белый школьный бант,
Пропитан кровью, рдеет алым.

Почтовой маркой станет грош,
А бандеролью — домовина.
Дамоклов меч иль острый нож,
Но ты «двухсота», Украина.

2016

* * *
Подпруга лопнула и колокол заныл.
На паперти уснул усталый нищий.
Растяжки средь заброшенных могил
Роняют бабы слёзы в пепелище.

Errarum est — ну что ещё сказать?
В начале было слово и в итоге.
Безмолвен крик или пусты глаза,
Но ты как нищий, мнёшься на пороге.

Бездвижен ты, затих последний стих.
Клоп в янтаре и пугало на жерди.
И подвываешь, благостен и тих,
За медный грош, за пайку милосердья.

Хлеб горький или кислое вино
Уже не примешь — нечем. Виновато
Вздох обронив, запомнишь лишь одно —
Когда без крыл, то быть нельзя распятым.

2016